Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окопавшиеся напротив пользовались нужной частотой. Радиообмен с Головановым, а возможно, и раньше, еще с Островенем, они перехватывали.
Рябцев приказал Журавлеву при выходе на связь с майором перейти на запасную частоту. И кодировать весь разговор.
– Прямым текстом ничего не передавать! Это приказ! – прокричал Рябцев радисту. – Приказ! Ты понял?!
– Так точно! Всё… понял! – ответил радист и тоже криком добавил: – Вас понял!
Со стороны опушки раздался новый шквальный залп и вслед за ним уже отдаленная ответная стрельба из нескольких десятков автоматов.
– На голоса не отвечать! – кричал капитан. – Делай вид, что не слышишь.
– Так точно! – повторил радист.
Рябцев и Бурбеза вылезли наверх, к укрытию на горке. Стараясь сориентироваться, оба всматривались в темноту, озаряемую беспорядочными вспышками. Но движения на просеке больше не было.
Всё опять стихло. Затем вдали раздалось что-то похожее на хлопок, как будто кто-то ударил веслом по воде. И над лесом тут же послышался перемещающийся шелест.
– «Василек»… да не один! – Бурбеза с отвращением сплюнул. – Нет, это уже стодвадцатимиллиметровый… Ну теперь держись!
Взрыв мины прогремел далеко позади. Но второй удар разворотил землю и снег уже рядом; рослая раскидистая сосна, отсеченная взрывом от земли, с треском завалилась в десяти метрах справа, обдавая терпким запахом смолы.
Минометный расчет находился за лесом, у реки. Возможно, даже за холмом. Огонь не был плотным. Но взрывы перекапывали лес и снег вокруг горки капитана и оврага, как раз возле рытвины, где укрылся радист. Обстрел велся из двух минометов: «Василек» и «Сани». Бурбеза был уверен, что огонь еще и корректируется. Но Рябцев и сам уже это понимал, мины ложились слишком близко. Единственным местом, откуда главный заслон перед оврагом мог просматриваться, были лесопосадки, темневшие справа за полем. Но с тем же успехом корректировку могли вести и с самой сопки.
Бурбеза пополз назад к Журавлеву, чтобы передать Голованову ориентиры для обстрела. Вскоре он вернулся и заверил, что майор понимает всю срочность и уже выгоняет свою технику для обстрела лесопосадок. Прошло несколько минут, взрывы минометных мин продолжали крошить лес уже в позиции правого фланга, а огня от Голованова всё не было.
Радист вдруг передал, что Голованов боится напутать и просит пометить цель трассирующими пулями. Стрелять просили одиночными, по три пули подряд. Рябцев приказал Бурбезе ползти, несмотря на взрывы, к правому флангу и пометить трассером нужную зону, но так, чтобы ответный удар, если увидят, откуда стреляли, не пришелся в самую гущу позиции.
Силуэт прапорщика быстро исчез в темноте. И уже через пару минут одиночные трассирующие пули прочертили темноту в направлении лесопосадки. Тут же вслед за выстрелами забили пушки БМП. Вдоль лесопосадок потянулась череда вспышек и взрывов.
На какое-то время обстрел позиции капитана прекратился. Но через несколько минут мины опять захлюпали прямо над головой и стали ложиться с еще большей точностью. Взрывы, вперемежку с ожесточенной стрельбой с просеки, не давали оторвать головы от земли. С правого фланга передали, что двое контужены. Но пока ни одного убитого. Это казалось чудом.
Минометный огонь переместился к пригорку у реки. Как и предполагалось, «косяк» намеревался прорываться поймой, там шло прощупывание местности.
Огонь из леса тоже продолжался не утихая, особенно справа, где оборону держало отделение Дивеева. Сквозь треск и грохот удавалось различить хлопки ручных гранат… Оттуда вскоре и приполз рядовой Вялых в прожженном маскхалате, с окровавленной и черной от гари физиономией. Сверкая белками глаз, Вялых кричал, видимо не слыша себя самого, что любая новая волна атаки может смять позицию отделения, до развалин уже долетали гранаты.
Капитан приказал Вялых ползти назад, к Дивееву, и передать всем, кто находился на левом фланге, чтобы немедленно оттягивались к оврагу. Бурбезу же Рябцев опять послал к радисту, чтобы тот вызвал огонь Голованова ближе к кошаре, отсекая возможность прорыва в этом направлении.
– Справа в чалмах прут! Наемники!.. Про Аллаха визжат… Ничего не боятся! – кричал вернувшийся от радиста Бурбеза и после радиста уже успевший побывать у Вялых; Бурбеза не замечал, что щека у него рассечена осколком или пулей и что по ней течет кровь.
Когда заработали башенные орудия Голованова и плотной полосой вспышек и взрывов БМП стали перекапывать подход к кошаре со стороны поля с лесопосадками, Рябцева вновь позвали к радисту. Он сполз в яму. Майор кричал в эфир открытым текстом:
– За развалинами у реки, метров триста впереди, твои «глаза» светятся?
Голованов имел в виду приборы ночного видения.
– Какие, к черту, глаза! Я на первой, второй, третьей позиции! На первой, второй и третьей! – кричал Рябцев. – «Глаза» не наши! Бейте по «глазам»! Бейте!..
Усилия атакующих сосредоточились на просеке. Темнота здесь шевелилась. Два выстрела из гранатомета раздались почти одновременно. Одна граната разнесла холмик справа и образовала яму в снегу. Другая разметала кустарник над оврагом в нескольких шагах от Рябцева. Ноздри забило гарью. В ушах звенело. Словно сквозь ватную пелену до капитана доносилось нереально-размеренное постукивание очередей. Шелест подствольных гранат сливался с шумом в голове. Собственных очередей, сухих и коротких, выпускаемых с равными промежутками, Рябцев не слышал, лишь по вздрагиванию автомата чувствовал, что стреляет.
Капитан заметил, как белая тень метнулась туда, где валялись присыпанные снегом проклятые бочки. Мрак озарился вспышками очередей. Оттуда, из-за жбанов, теперь и полосовали длинными очередями. Позиция, на которой обосновались фигурки, прикрытая со всех сторон, позволяла простреливать всю линию обороны.
Рябцев вогнал в подствольник гранату и нажал на спусковой крючок. Светящийся шлейф провел черту к кустам. Взрыв разнес часть зарослей слева. Рябцев сделал второй выстрел. На этот раз попал точно в цель: яркий огонь полыхнул прямо над бочками. И еще через мгновение он увидел, как в том самом месте, где бочки разметало вместе с кустами, от снега отделилась охваченная пламенем фигура.
Издавая истошный визг, живой факел быстро перемещался вдоль опушки. В жбанах оставалось горючее? На краю леса человека, охваченного языками пламени, подкосили короткой очередью. Стрелял не то Анохин, не то сами моджахеды. Но и упав в снег, фигура продолжала дрыгаться в огне.
Рядовой Коновалов, окопавшийся на пригорке справа от капитана, под наиболее удобным углом для простреливания низины перед опушкой, прицельными очередями вел огонь по переднему периметру просеки, не давая теням с гранатометом высунуться из-за ствола поваленного дерева. По Коновалову палили со всех сторон. Поединок не мог продолжаться долго.
Оставив за своим бруствером Бурбезу, который стрелял с левой руки, Рябцев прихватил с собой двух солдат и полез низом к Коновалову. Они были уже рядом, автомат Коновалова озарял темноту сверканием уже в каких-нибудь пяти-шести метрах впереди, как прямо перед насыпью взметнулся взрыв.
Коновалова отбросило. Привалившись к дереву спиной, он с неестественной медлительностью ощупывал руки, плечи, бока. После чего вдруг принялся хлопать ладонью по правому уху, не замечая, что пулеметные очереди обрубают ветки прямо у него над головой.
Капитан кричал, чтобы он прильнул к земле и полз назад. Коновалов не реагировал. А затем, вместо того чтобы залечь, укрыться за деревом, поднялся во весь рост, прошагал к своей сумке с гранатами, перекинул ее через плечо, всё так же, не пригибаясь, вернулся назад, вогнал в подствольник гранату и, уперев пистолетную рукоятку в плечо, произвел неторопливый прицельный выстрел.
Пулеметная стрельба из-за ствола прекратилась. Коновалов вскочил и попер вперед, перебегая от дерева к дереву. Уже в пролеске он укрылся за деревом прямо напротив лежащего ствола, откуда выглядывали головы гранатометчиков. Коновалов зарядил подствольник и чуть ли не в упор выпустил гранату.
Взрыв разнес дерево в щепки. Вокруг всё замерло. Рябцев вернулся к своей яме. От повисшего безмолвия у него распухала голова. И внимание его не сразу привлекло странное зрелище впереди за просекой. В чаще появился яркий фонарный свет совершенно непонятного происхождения. Медленно, без малейшей маскировки свет передвигался по лесу к реке. Не машина, не прожектор, не фонарик… На мгновение приостановившись, свет стал передвигаться в обратном направлении.
Затем справа и посредине, там, где окопался костяк штурмующих, возникло еще несколько аналогичных очагов света, которые тоже перемещались в разных направлениях. Моджахеды прекратили огонь. Повсюду происходила непонятная возня.
- Хам и хамелеоны. Роман. Том I - Вячеслав Репин - Русская современная проза
- Побег из СССР - Дато Турашвили - Русская современная проза
- Человеческие истории. Родом из детства - Павел Казиев - Русская современная проза